Завтра оркестровый прогон, в субботу - првый из трех спектаклей.
Как-то неожиднно, уже почти под конец репетиции вспомнилось, что за нами наблюдают.
Кто-то пошутил - раз не звонит, значит все нормально.
И вот, минут через десять, эхом замечанию, сделанному Александром Викторовичем, послышался знакомый тембр.
Пришло наше большое руководство.
Спасибо Петухову, девочек он почти сразу отпустил. А мальчики остались.
Но рассказать я хотела о другом.
В перерывах между нашими выходами, пока репетировала "Синяя блуза", сидели мы и общались с молодежью и артистами постарше.
Темы были разные и интересные. Что и как было в театре раньше, что необхолимо молодому артисту или артистке что бы расскрыть себя и т.д.
И вдруг, не помню с чего, одна из девочек сказала: "Я выхожу на сцену и боюсь."
Это нормально может сказать кто-то. Но я не согласна. Можно и наверное нужно волноваться.
А вот бояться... Тем более что речь идет об определенном страхе.
Артисты боятся выходить на сцену, потому что знают - вернувшись за кулисы ( в антракте или после спектакля) кроме ора, ругани и недовольства в свой адрес они ничего больше не услышат.
И вот это на мой взгляд, действительно страшно. Артист,бк выходя на сцену, должен дарить радость другим. А у нас артисты выходят с внутренним страхом. О какой радости может идти речь.
Хорошо ты станцевал или плохо - значения не имеет. Потому что на тебя все равно выльют ушат грязи.
Journal information